Накануне юбилейной даты 365-летия пожарной охраны России, предлагается рассказ о работе пожарных

АРКАДИЙ, ЕВГЕНИЙ И СЕРГЕЙ

Серега, Аркадий, Женя и я – друзья не разлей вода. Вместе в одном карауле дежурим, в соревнованиях за честь подразделения участвуем, в КВНе на День пожарной охраны играем. Вместе и на природу выезжаем. От города отдохнуть, от сирен пожарных. Вот и на этот раз в поисках сказочной тишины мы далеко в лес заехали, на речку Шую. Порыбачить. Ехали на двух машинах. С каждым километром все дальше и дальше от цивилизации забирались. Глядь, речка за деревьями блеснула. Порожистая да быстрая в этой широкой загубине она будто бег замедляет, чтобы солнце июльское с головой в завороты медленные окунуть. Берег пологий, чепурыжником не заросший – купаться можно, палатку поставить, костер развести. На другом берегу – пасторальная идиллия – стожки совхозные на широкой поляне стоят кольями подпертые. Будто старушки согбенные в желтых платочках и с палочками на взгорок вышли – на людей пришлых поглазеть. А тишина такая – хоть ложкой ешь! Но ложки нам по другому случаю пригодились, когда мы уху из свежевыловленных окушков спробовали. После ухи на плащ-палатках у костра разлеглись, стали разговоры разговаривать. Да все о любимой работе.

Сергей – за кострового. Он – начальник караула. Года три как с пожарного училища в смену нашу пришел. Без гонора. Спокойный. Справедливый. С пожарными общий язык нашел сразу. А со мной и ребятами – по-настоящему сдружился. «Да, – счастливо вздохнул Сергей, – хорошо, что мы на речку выбрались. В пожарке, если аврал – от дыма и копоти даже в сауне не отмоешься. Опять же город – шум, пыль. А здесь – тишина. Лес. Река. И мы, робя, вместе – и порыбачим, и выспимся в палатке, на свежем воздухе! На два дня от города и тревог караульных оторвемся…»

«Верно говоришь, вместе завсегда веселее. Я, – начал свою историю Аркаша, – когда не в свой караул попадаю, вечно в категорийный пожар вляпаюсь. Вот этой зимой – из квартиры на девятом этаже угарельца вынес. Лифт не работает. Пришлось мне мужика на своих закорках эвакуировать. Пока я этого бугая тяжеленного по лестнице пер – он еще судьбе сопротивлялся. А как на площадке первого этажа растянулся – никаких признаков жизни. Ни на что не реагирует. Я ухайдоканный, запыхавшийся, мокрый – трясу бедолагу что есть силы, к стене прислонил – может откашляется – ноль эмоций! Сердце не прослушивается. Тут я вконец осерчал – их спасаешь, а они все окочуриться норовят! – и как врежу мужику с досады кулаком в грудину, аж хрустнуло там что-то. Да не хрустнуло, а булькнуло! У бугая рот вместе с глазами открылся: задышал милый! Заквохтал, зашелся в кашле. Это я ему одним ударом сердце завел, как бабушкин будильник на этажерке. А ведь мог и оконфузить меня перед другим караулом: чего, мол, пострадавшего с места происшествия упер? А чем ты с ним на площадке занимался? Тьфу, срамота… Уж лучше со своими и в огонь, и в воду…»

После упоминания о воде – все купаться пошли. Скоро солнце сядет, а вода в Шуе и летом холодная... Отогревшись у костра, начатую Аркадием пожарную тему подхватил Жека – командир первого отделения, первый Серегин помощник: «Да, Аркаша, твоя правда. Друзья на пожаре – первое дело. Особенно, когда на первом ходу на пожар приезжаешь. Первый ствол пожарной помощи за собой в подъезд тащишь… Мне вот тоже время своего командирства, когда я тебя, Серый, во время отпуска замещал, пришлось одно загорание на девятом этаже высотного дома ликвидировать. Под вечер выходного дня в квартире от оставленного без присмотра обогревателя затлел поролоновый диван. Дома – никого. Мы замок аккуратно от дверной коробки отжали. Поролоновые подушки в окно выбросили. Даже воды лить не стали. Только помещение проветрили. Хорошо сработали, качественно. Правда, комната от дыма прокоптилась основательно, без ремонта не обойтись. Да были бы стены… Спустился я к машинам и вижу – начальник управления к дому подъехал с проверяющим из Северо-Западного регионального центра МЧС. Видно, работу подчиненных на настоящем пожаре показать захотел. Я, как положено, подошел, представился, доложил обстановку. А оно, командование, решило самолично на квартиру спасенную взглянуть, благо лифт по случаю незначительности загорания отключать не стали. Поднялся я с высоким начальством на девятый этаж, толкаю дверь в погоревшую квартиру, а она закрыта! Хозяева что ли вернулись? Звоню, стучу. За дверью шорох. Женщина какая-то спрашивает: «Кто там?» Да пожарные мы, говорю, вот только что диван ваш в окно выбрасывали. Женщина оторопела, дверь нараспашку открыла: «Какой диван? У меня все на месте и кресло, и диван» Прошли мы в комнату, кухню, на балкон заглянули. Чистота. Порядок. Ни намека на загорание. Вышли на лестничную площадку. Начальник управления на меня как зыркнет, как зубами заскрипит: «Ты что командир отделения шутки со мной шутишь? Что ты здесь все это время героически тушил? Или ты начальнику управления дым в глаза пускаешь?!» Никак нет, спасовал я, не пускаю. Сам ничего не пойму! Спустились мы вниз, а там бойцы мои ушлые все командованию разъяснили: не с того ракурса мы на подвиги дежурного караула любоваться собрались. Пожар был в другом, соседнем, абсолютно одинаковом подъезде. Но у начальника с проверяющим уже не то настроение было, без особого любопытства они на квартиру закопченную взглянули и, ни слово не говоря, уехали на оперативное совещание по поводу завершения проверки подразделений управления Региональным центром… Первыми мы в тот год не были. Другие управления Северо-Запада пооперативней нашего оказались. Они, поди, подъезды в домах не путают. Больше начальник Главка проверяющих с собой на вызовы не брал. Да и то верно, присутствие начальника на пожаре – не факт его успешной ликвидации. Другое дело, когда друзья надежные за спиной…»

Посидели еще с часок. Рыбку половили. А тут и я домой засобирался. Жене обещал допоздна не задерживаться. Ребята уже в палатку травы мягкой натащили. Вот – выспятся, так выспятся! Заслужили…

Через три дня на дежурстве я спросил Серегу, как они на реке отдохнули. «Как отдохнули, как отдохнули… – насупился начальник караула, – Всю ночь на пожаре воевали! Проснулись в палатке от шума и зарева непонятного. Для комаров – даже средь сказочной лесной тишины – слишком громко. Для луны – слишком ярко. Всполохи на брезент палаточный ложатся и трещат как сало на сковородке. Выползли наружу, смотрим, а на соседнем берегу стожки пылают! Две автоцистерны из поселка Мелиоративный сено тушат. Какой тут отдых! Мы через реку переплыли – жердями скирды от огня оттаскивали. Да что толку. То тут, то там на поляне огонь пробивался. До утра стихийное горение контролировали. Увошкались, как черти! И только дома отмылись и отоспались по-человечески…»

Ребята в части о происшествии на реке особенно не распространялись. Ни к чему. Вечером я Аркашу, Жеку и Серегу наконец-то одних застал – в комнате отдыха, молча, в домино стучали. Следующую партию мы уже на четверых раскатали. Завалив «козла», Жека нарушил затянувшееся молчание: «А все-таки в карауле хорошо! Тепло. Светло. Ежели пожар – любой городской квартал как на ладони. Обстановка знакомая. Без сена и комаров. И копейка, какая ни есть, капает». «Да-а-а, – протянул Аркадий, – это тебе не шуйские стожки в одних плавках тушить… Тишины захотелось... Покой. Рыбалка. Красоты. А на деле – картина Рожкина «Шишь»!» «Да будет вам старое поминать, – подытожил сказанное Сергей, размешивая костяшки домино. – На следующие выходные на Онего поедем. Там воды больше. И рыба крупнее…»