Девушки - пожарные военных лет

17 апреля 1943 года газета «Ленинское знамя» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР о награждении особо отличившихся бойцов и командиров пожарных команд. Среди одиннадцати человек, награжденных Почетными грамотами Верховного Совета КФССР нет ни одной женщины. А ведь в период Великой Отечественной войны рядовой состав пожарных команд Карелии был в основном женским. Молоденькие девушки семнадцати-восемнадцати лет, бойцы пожарных команд, работали вместо ушедших на фронт мужчин. Каждый день такой работы в тылу – это уже подвиг, незамеченный и неоцененный тогда и незаслуженно забытый теперь.

Лишь один раз в газете «Ленинское знамя» была упомянута работа женской пожарной команды, в день 27 годовщины советской пожарной охраны 18 апреля 1945 года: «За время Отечественной войны вместо ушедших на фронт мужчин в пожарную охрану пришли женщины. Они составляют около 80 процентов состава пожарных команд. Многие из женщин выдвинуты на руководящие посты: заместителями начальников команд по политчасти, инструкторами профилактики, а в городе Беломорске создана женская пожарная команда. Женщины проявляют на пожаре смелость, инициативу, самоотверженность».

Более 40 лет проработала в пожарной охране Карелии Гадова Клавдия Ивановна, которая в 1942 году поступила служить в Беломорскую пожарную команду рядовым бойцом. Рассказ Клавдии Ивановны о военных годах был записан сотрудниками музея пожарной охраны Карелии в 1999 году, накануне 55 годовщины Победы в Великой Отечественной войне.

«Когда началась война, мне было семнадцать лет. Нашу семью из Петрозаводска эвакуировали в Архангельскую область, я вместе с мамой и младшими братьями поселилась в доме родственников. Было очень голодно, в день наша семья получала по карточкам 100 граммов хлеба на человека. Вскоре у меня началась цинга, я настолько ослабла, что уже не могла ходить. От голодной смерти меня спас мой дядя Мяндин Павел Васильевич, приславший мне вызов на работу из Беломорска. Дядя тогда работал шофером в 1й пожарной команде. 17 июня 1942 года я была зачислена бойцом ГПК-1 г. Беломорска, но еще месяц после приезда в город я не могла приступить к работе из-за слабости. Выходила меня, поставила на ноги жена Павла Васильевича. После выздоровления я стала работать в пожарной части дневальной: ходила за обедами, кормила бойцов, убирала, мыла и вместе со всеми училась, осваивала новую для себя профессию. Вскоре я сдала все зачеты по пожарному делу на отлично и стала работать наравне с другими девчатами.

У нас в команде работали девушки со всех концов страны, призванные в армию через военкоматы, но попавшие не на фронт, а в тыл. Поскольку пожарные команды не были военизированными организациями, то и вновь поступавшие бойцы лишались погон и воинских званий. В то время это было не важно. Лишь много лет спустя, после окончания войны, мои боевые подруги оказались лишенными всех льгот, положенных участникам Великой Отечественной войны.

Начальником пожарной команды был Иван Иванович Васильев, с 1940 года он возглавлял 1 пожарную команду в Петрозаводске. Это был волевой, выносливый человек с твердым характером. Среди сослуживцев он слыл человеком бесстрашным, много раз подвергавшим опасности свою жизнь. И, кстати сказать, Васильев был единственным пожарным в Карелии, награжденным в годы войны орденом «Красной звезды» за организацию противопожарной обороны республики, за работу на пожарах. Васильев был нашим учителем и наставником, сам проводил занятия, не делая для нас никаких поблажек, никаких скидок на юный возраст и слабый пол. Особенно тяжелыми для меня были тренировки по преодолению полосы препятствий в противогазах, при полном боевом снаряжении. Здесь требовалась и ловкость, и выносливость, и хорошая физическая подготовка, ведь вес всего снаряжения вместе с боевой одеждой составлял более 20 кг. Васильев заставлял нас преодолевать эту полосу снова и снова, до изнеможения, отстающих девчонок подгонял крепким словцом. Мы часто злились на него, не понимая тогда, что он, прежде всего, хотел сохранить нам жизнь, чтобы мы не погибли на первом же реальном пожаре.

Вскоре мы поняли, что никакая тренировка не сравнится с реальным пожаром. Было очень тяжело и очень, очень страшно. Я работала ствольщиком, приходилось забираться по лестницам на верхние этажи домов, работать со столом на крышах, рискуя в любое мгновения сорваться вниз и разбиться или провалиться в прогар и заживо сгореть. В такие минуты я старалась не думать об опасности, гнала от себя подобные мысли. Иногда страх и отчаяние придавали нам дополнительные силы. Однажды была такая ситуация. Загорелся жилой дом. Соседи сообщили нам, что внутри может находиться хозяйка дома. Мы надели противогазы и втроем пошли в разведку. В одной из комнат обнаружили женщину, которая лежала на полу без сознания. Мы попытались поднять ее и вынести на свежий воздух. Но не смогли даже сдвинуть грузное тело с места, женщина оказалось очень полной. А медлить было нельзя, ведь пожар развивался стремительно, и если бы мы задержались в доме еще на насколько минут, все остались бы там. Отчаяние, сознание того, что в следующую минуту можешь погибнуть сам, удесятерило наши силы, все - таки мы вытащили женщину и спаслись сами.

Работали мы в режиме «сутки через сутки», то есть 24 часа работы, 24 часа отдыха. Но по сути отдыха никакого не было, на следующий день после дежурства мы обходили дома, следили за соблюдением мер противопожарной безопасности, разъясняли эти требования жильцам, то есть занимались работой пожарных инспекторов.

Рабочие сутки строились следующим образом. Два часа боец дежурил на каланче, два часа стоял на посту около входа (на фасаде), два часа дежурил в гараже, затем два часа отводилось на отдых и все повторялось сначала до следующей смены, причем спать разрешалось только в те часы отдыха, которые выпадали на ночное время. Мы постоянно хотели спать, нам даже снилось, что мы хотим спать. Дежурство на каланче было самым страшным испытанием для меня. В любую погоду: в снег и в дождь, в лютый мороз и в сильный ветер нужно было вести наблюдение за обстановкой в городе и по первому признаку пожара немедленно подать сигнал дежурному в гараж. Но именно в эти часы, когда я оставалась на каланче одна, глаза начинали слипаться, наваливалась усталость, подступал сон. И опять меня спасал страх. Во время войны существовало очень жесткое правило: если дежурный засыпал на посту, его немедленно увольняли, то есть заснуть на каланче, для меня означало остаться без работы, без хлеба, и снова умирать от голода. Эта страшная мысль о голодной смерти возвращала меня в действительность и помогала выстоять мучительные два часа.

Все девушки жили в одной казарме рядом со зданием пожарной команды. В любую минуту нас могли поднять по тревоге во время налета или если происходил крупный серьезный пожар. Мы жили и работали постоянно на грани человеческих возможностей, на грани нервного срыва, на грани физического истощения. И сегодня я с трудом понимаю, как мы все это выдержали тогда. Но все – таки выдержали, выстояли, выжили».